Зачастую взрослые – педагоги и родители, начиная изучать ТРИЗ-технологию, недоумевают: зачем нужно это неуемное фантазирование? Зачем придумывать какие-то несусветные фантазии и совершенно «нежизнеспособные» странные предметы?
Предлагаю вам познакомиться с выдержками из статей Г.С.Альтшуллера (автора ТРИЗ) о том, как фантазии и ассоциации помогают придумывать самые настоящие, реальные изобретения. Генрих Саулович раскрывает значимую для него тему, но эти же принципы, образ мышления и воображения работают и в любой области человеческой деятельности.
«ТРИЗ, как и перебор вариантов, требует фантазии. Более того, при работе по ТРИЗ к ней предъявляются особо высокие требования.
Когда задачу решают перебором вариантов, фантазия нужна прежде всего для обеспечения "прыгучести" мысли. Если очередной вариант (знаменитое "А если сделать так?...") оказался неудачным, надо резко изменить направление поиска, перейти к чему-то существенно новому, неожиданному - и в игру включается фантазия: "Попробуем сделать не так, а иначе..." Траектория "прыжка" зависит от многих факторов, в том числе и случайных. Часто "прыжок" только уводит от цели... В ТРИЗ тоже нужна фантазия, но иная: не прыжки наугад, а управляемый полет.
Я пришел к изобретательству от фантастики, случай нередкий. Прочитал в пятом классе «Двадцать тысяч лье под водой» и начал придумывать скафандры. В десятом классе получил первое авторское свидетельство на водолазный дыхательный аппарат. Особого значения этому событию я не придавал: меня манил океан, глубоководные спуски. Скафандры были только средством. Год за годом я возился со скафандрами, росло число авторских свидетельств, но кислородные дыхательные аппараты в принципе годились только для глубин до двадцати метров. И однажды я взбунтовался. Капитан Немо ходил по дну океана, вот какой нужен скафандр!..
Человек на дне океана… Что если представить себе - хотя бы в общих чертах - идеальный скафандр? Легкий, не стесняющий движений и в то же время дающий возможность ходить по дну океана...
Достаточно было поставить такую задачу, как на меня обрушился град вопросов: выдержит ли человек давление в 500-1000 атмосфер? Сможет ли он дышать в таких условиях? Сохранит ли способность видеть, слышать, двигаться? Как перенесет возвращение к нормальным условиям?.. Воображение перенесло меня в мир, не менее фантастический, чем мир планеты Месклин из повести Хола Клемента «Экспедиция „Тяготение“». Или мир, спрятанный под облачным покровом Венеры. Обыкновенный воздух под давлением, царящим на дне океана, приобретает плотность жидкости; как дышать таким воздухом, если дыхательные мышцы не осилят и десятка вдохов?..
Наверное, можно написать книгу о приключениях мысли при решении подобных задач. Я ограничусь здесь только одним эпизодом. Он воспроизводит причудливое переплетение фантазии и трезвого расчета, образующее единую ткань творчества.
Кислород, азот, гелий, водород на любых глубинах остаются газами. У них очень низкие критические температуры: без охлаждения их никаким давлением не переведешь в жидкость. Однако, вдохнув, скажем, смесь кислорода и гелия, человек выдохнет ту же смесь, но с примесью нескольких процентов углекислого газа. А углекислый газ очень легко сжимается и даже превращается в твердую углекислоту.
До этого я думал только об обеспечении человека кислородом; все связанное с углекислым газом не попадало в поле зрения. Потом переключился на обдумывание "выдыхательной части" - и сразу замаячил новый факт: при погружении углекислый газ перестанет быть газом.
Я был ошеломлен. Поскольку океанавт находится под давлением, равным наружному, конденсация углекислого газа должна произойти прямо в организме! Возник углекислый газ в тканях тела, в кровеносных сосудах - и тут же выпал в виде снега... Снегопад внутри человека!..
Этот снегопад я увидел с предельной отчетливостью. Как в мультфильме: фигура человека, а внутри фигуры, медленно кружась, падают хлопья снега...
При быстром всплытии океанавта газы, растворенные в крови, выделяются в виде пузырьков. Это давно известная кессонная болезнь. А тут, при погружении, - "снежная болезнь", в чем-то обратная кессонной: газы превращаются в снежинки... Получается, что сама природа поставила предел глубоководным погружениям человека.
Было жаркое бакинское лето. После работы, втискиваясь в раскаленный, переполненный трамвай, я закрывал глаза и видел: человек в маске идет по дну в прохладной и чистой воде океана… Бывали и другие видения. Затонул батискаф, никто не может его спасти — и вот я ныряю, нахожу лодку, закрепляю тросы… Глупые фантазии? Конечно. Но ведь они стимулировали работу над «Задачей из XXI века». Какие могли быть другие стимулы, если задача была явно преждевременной?..
Я вспомнил, что критическая температура для углекислого газа равна 31° К. Углекислый газ внутри организма останется газом, дыхательные процессы не нарушатся!
Удивительное дело: когда выяснилось, что океанавту не угрожает "снежная болезнь", мне было жаль расставаться со "снегопадом внутри человека". Я продолжал разглядывать эту странную и по-своему поэтическую картину.
Без всякого энтузиазма я перешел к идее "снегопада вне человека", в этом не было ничего необычного. Но именно здесь блеснула находка: выдохнутая гaзовая смесь, содержащая несколько процентов углекислого газа, охладится (кругом сколько угодно холодной воды), и углекислый газ станет жидким или твердым. Смесь очистится, ее можно будет снова использовать для дыхания! То есть полная возможность удалять углекислый газ "без ничего", только за счет давления!
Воздух в скафандре надо очищать не только от углекислоты, но и от небольших количеств других газов. Я стал листать справочники, уточняя критические температуры и критические давления этих газов, - и вдруг появилась потрясающая идея: у каждого газа есть критическая глубина, выше которой он - газ, а ниже - жидкость. Выше критической глубины пузырек газа остается пузырьком и всплывает, а ниже — превращается в жидкость и тонет.
Я сидел в опустевшем читальном зале, передо мной лежал скучнейший справочник по свойствам жидкостей и газов (цифры, одни только цифры), я лихорадочно подсчитывал сжимаемость очередного газа и открывал подводные озера, которые могли быть где-нибудь на дне Тихого океана… Потом я шел по ночным улицам города, и воображение рисовало удивительные картины будущего…
Идеи, возникшие при работе над фантастическим глубоководным скафандром, я использовал несколько лет спустя, проектируя первый в мире, но вполне реальный газотеплозащитный скафандр для горноспасателей, спускающихся в охваченные огнем шахты.
Впрочем, сейчас нам важно другое - работа фантазии.
Прежде всего, она помогла поставить задачу, казавшуюся фантастической.
Потом позволила представить необычный мир больших глубин, дала яркий образ нового явления: снегопад внутри организма.
Затем новое явление было превращено в новый принцип, перенесенный на другие вещества."
